Подражание Лаэртскому.
По шоссе Москва – Рублево
Летним утречком погожим
Жал на газ Иван Трофимыч,
К другу торопясь на дачу.
С кем работал он когда-то
На работе на партийной
И не виделся давненько,
С той поры, как помер Брежнев.
Волга ГАЗ 24,
Что была ему как память
Дорога, о днях, когда он
Был и молод и удачлив,
И купил сию машину
Через спецраспределитель
По райкомовской бумаге,
Как ценнейший кадр партийный,
Шла ни шатко и ни валко,
Тарахтя, скрипя и воя,
Хоть была почти что новой,
300 тыщ прошла всего лишь
Даже красочка родная
До сих пор еще осталась,
Между бампером и крышкой
Что багажник закрывает.
Громко бухала подвеска,
Заменить себя просила
И мотор, кряхтя натужно,
Сизый дым распространяя,
Потихонечку крутился,
Обеспечивая скорость
Где-то 70, не боле,
Ну а боле и не надо,
Для чего пенсионеру
Сломя голову гоняться,
Словно он пацан какой-то
И торопится скорее
Повстречаться со всевышним,
Улетев с дороги в яму
Иль еще куда похуже.
Выхлопной трубы железной,
И глушителя большого,
Что намедни отвалились,
В той машине не хватало
И неслись такие звуки,
Что зверье и птицы всяки
От дороги разбегались
Километров на 15
Ну а может, и подале.
В общем, ехал потихоньку
И о жизни своей думал,
Как когда-то начиналось
Хорошо все и приятно,
Как по лестнице партийной
Высоко уже взобрался,
Все имел: квартиру, дачу
Секретаршу и машину,
Что одна теперь осталась
От величия былого
Не считая красной папки,
Где хранил он как зеницу
Пару старых фотографий,
Вырезки газеты «Правда»
И диплом о награжденьи
Его памятной медалью
К юбилею дорогого
В.И. Ленина, который
Был всегда его кумиром,
До сих пор им оставаясь.
Отчего при перестройке
Не сумел Иван Трофимыч
Вовремя сменить окраску,
И остался как старуха
У разбитого корыта,
Чем был очень недоволен
И ругался неприлично
На проклятых демократов
И буржуев недобитых,
Что малину обосрали
И страну повергли в хаос.
А недавно в передаче
В телеящике поганом,
Своего увидел друга
Звался тот Василий Пупкин
И служил в былое время
Под началом у Ивана,
Будучи в ВЛКСМе
Командиром молодежи
И частенько огребая
За хреновую работу
И за неуплату взносов,
Все же был ему приятель
И порою в финской бане,
Где решалися вопросы
О партийной дисциплине,
В вечной дружбе ему клялся,
Накатив стакан «посольской»
И ловя масленок вилкой,
Что посолен был как надо
И хрустел ужасно смачно.
А во время перестройки
Этот самый комсомолец
Вовремя подсуетился
И заделался банкиром,
Да сумел дожить, что странно,
До времен до наших славных
Вхож был в кремль к президенту,
Особняк имел нехилый,
Дом в Монако, кучу бабок,
В общем, в полном шоколаде
Пребывал дружок старинный.
Вот Трофимыч и подумал
К нему в гости заявиться,
Чтоб по старой, значит, дружбе
Тот помог ему маленько
Жизнь сделать поприятней,
С помощью купюр зеленых,
Если будет благосклонен
И припомнить пожелает
Времена, когда Трофимыч
Был ему почти что папой
И наставником по жизни.
Так и ехал наш Трофимыч
Вспоминая и надеясь,
До коттеджного поселка
Оставалось уж немного
Километров, может 10
Иль еще того помене,
Когда джип огромный черный
На дороге показался,
Быстро Волгу догоняя,
Шел зараза все 120,
Ну а может и 140,
Кто ж ему радар направит,
Разве только что ГАИшник,
Если жизнь надоела,
Так как номер того джипа
Был блатнее не придумать,
Все нули и флаг российский
Вместо цифр региона,
В общем едет так, как хочет
И не смей ему перечить,
Лучше съедь с дороги быстро
И замри в надежде робкой,
Что ему не помешаешь,
И тебя он, не заметив
Вдаль умчится птицей тройкой,
Той, что Гоголем воспета,
И в советских средних школах
Наизусть училась нами
В нашем детстве пионерском.
Но Иван Трофимыч в мыслях
Далеко был от дороги
Вот и не заметил джипа
И, тем более, привычки
Головой крутить в поездке,
В зеркала смотря все время,
Не имел еще с райкома,
Когда сам был на дороге
Королем среди плебеев
И не очень утруждался
Соблюденьем всяких правил,
Что придуманы для люда
Поскромнее и попроще,
Дабы ездить не мешали
Тем, кто властью озабочен
И досуга не имеет
О помехах справа думать
И о прочих заморочках.
А тем временем у джипа
Появляется проблема
В виде старой ржавой Волги,
Что ползет, мешая ехать
Да еще чадит нещадно
И грохочет, словно трактор,
Что «Фордзон» прислал в Россию
На заре советской власти,
Для колхозного хозяйства,
Где кобылы все подохли,
А пахать еще хотелось…
И вдавив клаксон могучий,
И включив большую люстру,
Где ксенона было столько
Что на небе сразу солнце
Тучкой от стыда прикрылось,
Да еще врубив мигалку
С синей лампою блескучей,
Попросил водитель джипа
Уступить ему дорогу,
Очень вежливо, заметьте,
Ведь не стал стрелять, и даже
Не спихнул с дороги Волгу
Бампером своим огромным,
Хоть и мог, прошу отметить!
Тут Иван Трофимыч охнул
Офигев с такого чуда
Руль крутнул туда, обратно
И уехал с поворота
В синий мусорный контейнер,
Что стоял неподалеку,
Чтобы граждане свой мусор
Не бросали под кустами,
А в пакетах специальных
Аккуратно клали в ящик,
Как во всех культурных странах
Все давно привыкли делать,
Чистоту дворов и улиц
Этим самым сохраняя.
Вот и слились воедино
Волга, мусор и Трофимыч,
Словно так оно и было
Гармонично и сурово,
Сразу в мире стало тихо,
Только джип пронесся мимо,
А за ним огромный Майбах
Где сидел Василий Пупкин,
Ехавший к себе на дачу,
После дружеской попойки,
С депутатами госдумы,
Отмечавшими принятье
Очень важного закона
Об ответственности граждан
За кредитов невозвраты,
И за прочие проделки
Против доблестных банкиров,
Что заботятся всемерно
Об отчизны процветаньи.
Через пять минут примерно
Вася был уже в постели
Где немедля отрубился
По причине алкоголя
Вперемешку с кокаином
Что, вообще, ужасно вредно,
Но нельзя же в самом деле,
Отставать от депутатов,
Могут и понять неверно.
Жизнь суровая, однако
У людей, кто близок власти.
Им завидовать не будем,
Нам не выдержать такого,
Посему его оставим
И тихонько удалимся.
Пусть поспит – устал бедняга.
Ну а через час примерно
Или два, уже не важно
Из контейнера явилась
Голова пенсионера
Вся в селедочных очистках
И еще какой-то дряни
Неохота разбираться
Мало ли, что там лежало.
Вылез, матерно ругая
Всех проклятых «новых русских»
Что гоняют по дорогам
На своих машинах жутких
И людей не уважают,
Чтоб им гадам передохнуть
Обожравшись ананасов,
И шампанским захлебнувшись.
Поругался, отряхнулся
И побрел себе обратно
С красной папкою под мышкой,
Как шагал давно когда-то
По дороге из райкома
Приключениям навстречу,
Что мы все прекрасно помним.